Про второй тезис из этого текста Фёдора у меня есть такое добавление, что психика младенца не способна воспринимать мать как субъект, он просто берет от матери все необходимое для своего удовлетворения, и это ему жизненно важно.
Наверное, в этом контакте у младенца действительно есть переживание своей грандиозности, своей власти над другим и власти другого над ним, наслаждения от слияния и также ужаса от непредсказуемости другого, который может лишить его жизненно важного ресурса.
Если посмотреть на контакт матери и младенца так, то вполне можно представить, что в контакте, где происходит насилие, участники переживают что-то подобное.
И, возможно, в психике любого взрослого сохраняется этот опыт и - более того - тяга к воспроизведению его. Потому что, хотя там и был предельный ужас, но было и предельное наслаждение, предельное расслабление, отсутствие усилий и "первозданное счастье". И опыт, когда другого я полностью и без плохих последствий для себя использую для удовлетворения своих потребностей.
Психоаналитики называют этот опыт психотической стадией развития психики. Где ни я не переживаю себя как субъект, ни другого не воспринимаю как субъекта.
И когда взаимодействие между нами происходит на уровне аффектов и имеет задачи выживания одного за счёт другого.
Различие в том, что младенец, конечно, используя мать, не имеет физических возможностей ее уничтожить. И что мать добровольно разделяет задачу выживания младенца за счёт её ресурсов.
И ещё отдельный важный аспект этой темы. Обычному человеку, если он озабочен уменьшением насилия в мире, нужно в первую очередь наблюдать за этой тягой в себе. И регулярно совершать усилие по возвращению к переживанию суб'ектности другого. Пара известных и возможно чуть менее известных тезисов о насилии.
Насилие сложно признать. Это одна из ключевых проблем в работе с этой темой. Подвергаясь насилию или являясь его свидетелем человек сталкивается с выбором, который можно описать так - что-то предпринять или терпеть. И часто терпеть, выдерживать человек умеет, а что-то предпринимать нет. Поэтому, долгое время не признавать, не замечать, преуменьшать - это способ не заходить в непонятную, опасную зону где нужно что-то делать.
Важно отметить, что речь идет здесь о терпении особого рода. Это терпение основанное не на сознательном выборе и выдерживании напряжения с сохранением чувствительности, а другое, «плохое» терпение - оно реализуется за счет диссоцииации, за счет душевной и телесной «анестезии».
Чем больше в жизни человека было и есть такого «плохого» терпения, тем меньше у него способность что-то предпринимать. Потому, что для того чтобы создать, построить самому, отделиться от кого-то кто тебя кормит, поит, бьет и защищает (все это одновременно) необходимо как раз та самая чувствительность и способность к ее сохранению при увеличении напряжения.
Отделяясь от кого-то человек тревожиться. Это нормально. Тревога - это попытка ориентироваться и нащупать новую почву под ногами. И пока эта почва не появилась, пока она не найдена или/и не создана, человеку придется какое-то время пребывать в напряжении, в поиске и в беспокойстве.
Если есть возможность при этом сохранять чувствительность, то есть, образно говоря, держать глаза открытыми - ориентировка имеет шансы на успех. Но если эта тревога невыносима и наступает обесчувствование - поиск и попытки создания своей автономии будут провалены, а тревога скорее всего «зашкалит», а затем «уронит» психику в депрессивное, обесточенное состояние, в котором тот кто порождает насилие вновь становится жизненно необходим.
Теперь сложный тезис. Нахождение рядом с насилием или «внутри» отношений насилия это соприкосновение с недозволенным. Это присутствие рядом с нарушением «табу» или даже участие (в той или другой роли) в его нарушении. Что такое табу? Это то, что делает человека человеком, являясь его постоянной ношей, его постоянным (никогда не окончательным) усилием делаемым для того, чтобы не вернуться в состояние животного.
Вернуться в это состояние человек все время хочет. Это состояние в котором человек был один на один с мамой (в психологическом смысле), когда границ и правил еще не было, когда не нужно было облекать себя в слова, искать форму для выражения своих мыслей, чувств и желаний. Это «грандиозное» состояние. В нем все предельно. Предельное наслаждение, предельная боль, абсолютная власть, абсолютное унижение. Нарушение табу или наблюдение такого нарушения это то, что позволяет хотя бы частично прикоснуться к такому состоянию, чуть или полностью погрузиться в него. Можно выразиться иначе. Такие несовместимые вроде бы вещи (идеи, желания) как возможность нарушения табу (насилие, инцест), бессмертие, вечное блаженство, абсолютная власть, тотальное превосходство располагаются в одной «магической» области бессознательного и связаны между собой - если возможно и допускается одно, то якобы возможно и другое.
Попробую теперь связать два этих тезиса - о признании насилия и о нарушении табу. Признание насилия это помимо прочего ещё и расставание с «примитивным запредельным». Утрата простого, примитивного способа прикосновения к тому раннему состоянию. Столкновение с одной стороны с необходимостью увидеть реальный мир в котором нет бессмертия, вечного блаженства и прочего, а с другой стороны с необходимостью найти другие, сложные, энергозатратные способы выхода за пределы обыденности.